статьи

Продолжим начатое на Конференции обсуждение представленных тезисов об Э.М.И. в музыкальном образовании и предложим нашим оппонентам свои дополнительные контраргументы (кстати, именно наша позиция по этому вопросу была поддержана 27.04.23 аплодисментами слушателей Конференции). Основные возражения здесь будут направлены на озвученные в тот день точки зрения двух представителей с техническим образованием, работающих ныне в музыкальном вузе — Л.С. Рубина и В.В. Келлера (в этом выпуске журнала опубликован их текст, дополненный отсылками на мнения других специалистов). Их утверждения нам представляются достаточно спорными.

Первое утверждение вышеназванных авторов: «…в современной музыке электронный инструментарий находит применение в прикладных образцах» (1, с. 6). Во-первых, осмелимся утверждать, что — не только. А во-вторых, настораживает «высокомерность» отношения к прикладному направлению искусства, которое (хотя бы по аналогии с декоративно-прикладным у художников) тоже имеет право на высокий ранг профессионального образования¹. И.С. Бах, да и другие композиторы, писали прикладную, по сути, музыку к церковным богослужениям, но она имеет общепризнанную по своим художественным достоинствам ценность. Многие образцы киномузыки XX-XXI вв. (по предназначению прикладной, т.к. она здесь также не является основной целью и объектом слушательского интереса) могут иметь и самостоятельное значение, как, например, у Э. Артемьева, в оркестровой партитуре саундтреков которого фигурируют, как правило, электронные инструменты, в частности, клавишные синтезаторы. Кстати, большую роль они играют и в самом значительном его произведении явно не прикладного характера — мистериальном инструментально-хоровом сочинении «Девять шагов к Преображению».

А вообще в культуре XXI века музыка всё чаще перестает играть самостоятельную роль, участвуя всё чаще в преобладающих мультимедийных артефактах современного искусства. Но это не значит, что она не может представлять художественный интерес и являться объектом в т.ч. и аксиологических исследований.

Второе утверждение авторов: постановка вопроса о сольной концертной деятельности с применением электронного инструментария, «в связи с несовершенством моделей не представляется целесообразной» (там же). А как же примеры сольных абонементных концертов на электронных клавишных инструментах, пользующихся популярностью в Японии? В этой стране в консерваториях не препятствуют развитию электронных музыкальных инструментов, приветствуя успехи национальных кадров в современных видах музыкального искусства. Приведем и характерный новоявленный пример из Европы — Концерт для синтезаторов с оркестром Synlith — эстонского композитора Юло Кригул (Ulo Krigul) /см. — https://vimeo.com/777775138/

Третий тезис: внедрение ЭМИ в область дошкольного образования может привести «к неправильному формированию акустических образов различных музыкальных инструментов у детей из-за погрешностей, возникающих при синтезе в процессе моделирования аналогов акустических тембров» (там же). Да, но «формирование акустических образов различных музыкальных инструментов» не является основной целью обучения на ЭМИ. Подражание тембрам акустических «предшественников» может быть ситуативным в соответствии с тем или иным художественно-педагогическим замыслом, который не должен ограничиваться ориентацией на набор традиционных инструментов. И даже, если в конкретном педагогическом случае и используются тембры-«симулякры», то всё зависит от того, насколько талантливо и художественно-убедительно была создана и исполнена та или иная электронная транскрипция из классического репертуара. Из показательных тому примеров, в т.ч. и приводимых и на конференции — аранжировки фортепианных пьес в исполнении Николая Касаткина из ДШИ им. Н.Г. Рубинштейна /см. — youtu.be/SrzNMeuvz94/

А по большому счету электронный клавишный инструмент — это не разновидность фортепиано, это совершенно другой инструмент. Имитация акустических инструментов — далеко не основная его задача. Это просто иной звук и другие возможности, о чем постоянно пишет в своих исследованиях И.М. Красильников. В чате Конференции это же отмечали и Д.В. Соколовский, зам. директора Красноярского краевого научно-учебного центра кадров культуры, и В.В. Радьков, зам. директора Тольяттинской филармонии. У клавишного синтезатора принципиально отличающиеся возможности звукоизвлечения и создания образной сферы и, по сути, качественно иного музыкального содержания. Новые электронные инструменты предоставляют новые средства для неизвестных ранее образных воплощений, для видоизменённой музыкальной семантики — сферы содержания, далеко не всегда такой, что была свойственна старинной или классической парадигме музыкального искусства.

Ещё Оскар Уайльд в своем «Портрете Дориана Грея» устами героя-художника отмечал: «… в истории человечества есть только два важных момента. Первый это появление в искусстве новых средств выражения, второй — появление в нем нового образа». Из того же контекста — «воссоздавать жизнь средствами, которые прежде были неведомы…».

А электроника, действительно, предоставила музыкантам возможность обрести новые художественные миры. Причем не значит, что они лучше или хуже. Но они иные. Прежде всего для особого «пространственного» звучания, иного типа «гармониетембровой» фактуры и интонирования, стремящегося к уходу от равномерно темперированного строя. Отсюда возможности создания «взвешенной» звуковой атмосферы, «музыки сфер», достижения новых оттенков космогонической или ирреально-зыбкой, фантасмагорично-иллюзорной образности, причем даже и в рамках европейской ладотональной сферы. Так, Э. Артемьеву в «Дыме отечества» (из саундтрека к/ф «Неоконченная пьеса для механического пианино») удаётся создать возвышенно-пространственный, своего рода невесомо-небесный образ прародины /см. — https://youtu.be/jX0upJ0vu0s / , отличающийся, к примеру, от схожего по тематике мечтательно-затуманенного, но имеющего вполне «земное» притяжение романса С. Танеева «В дымке невидимке».

Характерные примеры нового типа образности можно найти и в синтезаторных пьесах для школьного репертуара И. Красильникова — «Кащеево царство», «Ёжик в тумане», пульсирующих музыкально-художественными картинами загадочно-тревожных миражей с мерцанием гирлянд таинственных звуковых «светлячков» / см. — youtu.be/pa-KH9s5T_A , а также — youtu.be/voTBpBhk750

Электроника может значительно усиливать звукоизобразительные эффекты, в т.ч. и при мастерской аранжировке произведений из классического репертуара. Так, выбор своеобразных «плоско-постукивающих» электронных тембров может усилить ощущение инфернальности от синтезаторной аранжировки «Плясок смерти» Сен-Санса, а изобретение новых тембровых красок подчеркивает необычные грани сказочной пьесы «Балет невылупившихся птенцов» Мусоргского. Исполнение аранжировки последней Эмилией Алескеровой — яркий пример талантливой аранжировки для синтезатора произведения композитора-классика /см. — youtu.be/deB4mYkKOqQ/

Стоит, однако, специально оговорить, что далеко не каждое произведение из классического репертуара может быть художественно-убедительно аранжировано с помощью электронных средств.

4-й аргумент: «В особенности это относится к линейке дешевых бытовых синтезаторов-«самоиграек» (со встроенными стилями и автоаккомпанементом)…». Да, дети нередко начинают на совершенно разных недорогих и небольших музыкальных инструментах, например, «восьмушках» скрипок.

5-е утверждение: «… с последующей примитивизацией результатов музыкального воспитания, что неминуемо скажется на общем развитии детей». А высказанное авторами утверждение «неминуемости» просто-напросто зачёркивается наличием творческих достижений и успехов целого ряда представителей отечественных школ искусств, примеры которых постоянно приводятся и в нашем журнале, и на видео-канале youtube.com/user/MusicAndElectronics

6-й императив: «Для эффективного влияния на музыкальное воспитание, на дошкольной ступени образование должно строиться на образцах классической музыки с использованием акустического инструментария…». Практика доказывает уязвимость такой позиции. Воспитание на деле строится не только на образцах классической музыки, но и народной, и современной песенной, и музыки из хороших детских мультфильмов. А акустический клавишный инструментарий (кстати очень нерегулярно профессионально настраиваемый) есть сейчас далеко не в каждом дошкольном учреждении.

И, наконец, 7-я сентенция: «… Выделение исполнительства на клавишных электронных инструментах в самостоятельную специализацию и образовательную программу на уровне вуза, на мой взгляд, является нецелесообразным и противоречащим как музыкальным традициям, так и современному рынку исполнительских специальностей». Традиции, как известно, всегда развиваются, они не являются застывшей окаменелостью. А современный рынок давно нуждается в профессионально подготовленных преподавателях, востребованных, как минимум, на начальной ступени образования. По всей стране сейчас создаются школы и колледжи креативных индустрий, оснащаемых современными цифровым оборудованием, а преподавать там электронную музыку и инструментарий как правило некому: кадры по таким специализированным образовательным направлениям (согласно ФГОС) не готовятся. Вопрос, что называется, не назрел, а перезрел! •